Ну вот послушайте дедушку! Я вам про лихие 90-е рассажу. Как известно, тогда все бегали абсолютно голые и электричества не было нигде. К счастью, в нашем доме жил «крутой» бандит, поэтому электричество жильцам не отключали. Бандита, разумеется, убили другие бандиты, но провода почему-то не обрезали. Я мог слушать музыку на двухкассетном магнитофоне Goldstar и играть в Dendy. Даже одежда кое-какая имелась – ее покупали на рынке у ездивших в Турцию «челноков». Или выменивали на самогон.
Слово «субкультура» тогда никто не знал – кроме нищих филологов, торговавших «Сникерсами» в подземных переходах. Нашей альтернативой школьной программе, спортивным секциям, книжкам и всему разумному, доброму, вечному был увлекательный мир кинобоевиков с гнусавым переводом и восьмибитных игр на приставках. До поры до времени. «Как это пропустить-то могли, ужас какой!», - сокрушалась бабушка после просмотра «Рэмбо. Первая кровь». А мне весело: ничего ты, бабуля, не понимаешь, это круто!
Ребята постарше, щеголявшие в джинсовых куртках с отпоротыми рукавами и аккуратно выведенным шариковой ручкой на спине «Punks Not Dead», казались любопытными, но опасными клоунами. Подружиться с ними и узнать, кто такие панки и почему они не умерли, было бы интересно, но стремно. Вдруг побьют, ну их. Еще рокеры были – те на мотоциклах ездили.
Павлик из параллельного класса всегда был тихим, незаметным, вежливым. Брючки со стрелочкой, чистые ботиночки. Но однажды утром, первого сентября, он порвал все шаблоны и приковал к себе всеобщее внимание. На торжественной линейке перед школой стоял лохматый тип в рваных джинсах, с рюкзаком, на котором в обрамлении лошадиных черепов красовалась надпись «Sepultura», и с двумя гвоздиками в руке.
- Писякультура!!! – мы тут же переиначили на свой лад название бразильской группы и смеялись издалека. Потом все же решили подойти к товарищу.
- Паша, что это ты?
Паша невозмутимо, с достоинством ответил: «Я теперь их слушаю», и достал из рюкзака кассету. А потом, оглянувшись по сторонам, показал бутылку, спрятанную во внутреннем кармане джинсовки. Дальше линейка проходила уже без нашего участия. За забором школьного стадиона мы, передавая наушники плеера друг другу, наслаждались мелодиями и ритмами. Паша, используя маркер, украшал забор словами «Punks Not Dead», которые начинали наполняться сакральным смыслом. Sepultura, строго говоря – не панк-рок, но это не важно.
В общем, мы стали панками. «Ирокезов» на голове не делали, в лужах не валялись. Деление на панков, рэперов, алисоманов и др. ограничивалось, в основном, музыкальными предпочтениями и атрибутикой. Хулиганили все одинаково, уживались достаточно мирно. Музыка действительно объединяла, расширяла кругозор, становилась поводом для встреч и разных приключений. Зайти в ларек за кассетой, съездить за каким-нибудь медальоном Metallica в «Костыль» или «Rock Island», попробовать взять первые аккорды на гитаре – это тоже способ познавать мир. Одноклассницы смотрели на нас как на недоразвитых и начинали предпочитать рэйвы в Candyman.
Много позже тот самый Паша создал свою группу и выпустил несколько альбомов.
Кстати, на дворе были лихие 90-е. Поэтому кассеты были все пиратские. На обложке могли написать Metallica, Metallika или Metalicka. Кто-то даже считал, что это разные группы. А звучать оттуда мог какой-нибудь Black Sabbath.
Sepultura мне не зашла. Зато я с удовольствием приобщился к «Гражданской Обороне», Sex Pistols и КиШ – кто бы мог подумать, что про этих говнарей снимут сериал, а Егор Летов останется в истории отечественной музыки ярким примером бескомпромиссности творчества и убеждений.
И все это нужно, все это прекрасно. Все проходит, но что-то остается. До сих пор «Punks Not Dead» пишу – на совещаниях, хорошей ручкой в блокноте, когда начинает «бомбить» от пластмассового мира, который, похоже, победил (если вы знаете, о чем я).
Охохо-хохо, что-то в поясницу вступило! Давайте, идите, смотрите свое аниме, а дедушка в собес поехал.
Дмитрий Александров
Слово «субкультура» тогда никто не знал – кроме нищих филологов, торговавших «Сникерсами» в подземных переходах. Нашей альтернативой школьной программе, спортивным секциям, книжкам и всему разумному, доброму, вечному был увлекательный мир кинобоевиков с гнусавым переводом и восьмибитных игр на приставках. До поры до времени. «Как это пропустить-то могли, ужас какой!», - сокрушалась бабушка после просмотра «Рэмбо. Первая кровь». А мне весело: ничего ты, бабуля, не понимаешь, это круто!
Ребята постарше, щеголявшие в джинсовых куртках с отпоротыми рукавами и аккуратно выведенным шариковой ручкой на спине «Punks Not Dead», казались любопытными, но опасными клоунами. Подружиться с ними и узнать, кто такие панки и почему они не умерли, было бы интересно, но стремно. Вдруг побьют, ну их. Еще рокеры были – те на мотоциклах ездили.
Павлик из параллельного класса всегда был тихим, незаметным, вежливым. Брючки со стрелочкой, чистые ботиночки. Но однажды утром, первого сентября, он порвал все шаблоны и приковал к себе всеобщее внимание. На торжественной линейке перед школой стоял лохматый тип в рваных джинсах, с рюкзаком, на котором в обрамлении лошадиных черепов красовалась надпись «Sepultura», и с двумя гвоздиками в руке.
- Писякультура!!! – мы тут же переиначили на свой лад название бразильской группы и смеялись издалека. Потом все же решили подойти к товарищу.
- Паша, что это ты?
Паша невозмутимо, с достоинством ответил: «Я теперь их слушаю», и достал из рюкзака кассету. А потом, оглянувшись по сторонам, показал бутылку, спрятанную во внутреннем кармане джинсовки. Дальше линейка проходила уже без нашего участия. За забором школьного стадиона мы, передавая наушники плеера друг другу, наслаждались мелодиями и ритмами. Паша, используя маркер, украшал забор словами «Punks Not Dead», которые начинали наполняться сакральным смыслом. Sepultura, строго говоря – не панк-рок, но это не важно.
В общем, мы стали панками. «Ирокезов» на голове не делали, в лужах не валялись. Деление на панков, рэперов, алисоманов и др. ограничивалось, в основном, музыкальными предпочтениями и атрибутикой. Хулиганили все одинаково, уживались достаточно мирно. Музыка действительно объединяла, расширяла кругозор, становилась поводом для встреч и разных приключений. Зайти в ларек за кассетой, съездить за каким-нибудь медальоном Metallica в «Костыль» или «Rock Island», попробовать взять первые аккорды на гитаре – это тоже способ познавать мир. Одноклассницы смотрели на нас как на недоразвитых и начинали предпочитать рэйвы в Candyman.
Много позже тот самый Паша создал свою группу и выпустил несколько альбомов.
Кстати, на дворе были лихие 90-е. Поэтому кассеты были все пиратские. На обложке могли написать Metallica, Metallika или Metalicka. Кто-то даже считал, что это разные группы. А звучать оттуда мог какой-нибудь Black Sabbath.
Sepultura мне не зашла. Зато я с удовольствием приобщился к «Гражданской Обороне», Sex Pistols и КиШ – кто бы мог подумать, что про этих говнарей снимут сериал, а Егор Летов останется в истории отечественной музыки ярким примером бескомпромиссности творчества и убеждений.
И все это нужно, все это прекрасно. Все проходит, но что-то остается. До сих пор «Punks Not Dead» пишу – на совещаниях, хорошей ручкой в блокноте, когда начинает «бомбить» от пластмассового мира, который, похоже, победил (если вы знаете, о чем я).
Охохо-хохо, что-то в поясницу вступило! Давайте, идите, смотрите свое аниме, а дедушка в собес поехал.
Дмитрий Александров